Играя сами с собой мы часто не замечаем присутствия огромного нематериального шара ответственности лежащего на наших плечах. ответственности за других, не за себя. за себя отвечать перед собой... а за других перед другими. и еще перед другими другими...
И да простит нас народ...
Мешает такое состояние, в котором хочется сказать что-то. Мешает и не дает сосредоточиться, мешает быть в каком то своем понимании личностью. Мешает быть тем кем хочется быть. Мешает показывать людям что то связанное с собой.
Дверь закрыта. Полуоборот налево, никого. Направо, аналогично. Возможно сверху, да, точно, сверху! Вот она где, идея то затаилась... На потолке неясно проступают контуры не то пляжа, не то сельдерея. А, нет, все-таки пляж...
Он брел вдоль кромки прибоя. Морская пена хрустела у него под ногами. В остекленелом взгляде читалось замешательство, и вера в прошлое. Недоверие к будущему отходило в этом взгляде на второй план. Кричащий, вычурный наряд всеми своими швами и нитками (а так же булыжниками и железными гайками) говорил о том, что находится под ним человек готовый к переменам. И этот человек находится на грани раздвоения... Поросший терновником берег не кончался и падал за горизонтом в невидимую дать, превращаясь в точку.
Раздвоение, по своей сути есть не болезненное мероприятие, но и не особо приятное... это как сходить к зубному. Не хочется, но надо. И вот он брел. Курил. Думал на запрещенные в тех краях темы. Становился участником невидимых и не слышимых диспутов и оргий. Прощение нужно вымолить, думал он. Потом крепко затягивал табачный дым, отпускал пару неудачных шуток в сторону великолепной Маргарэт, замечательной танцовщицы (местной в его голове), и снова готовился.
Он не понимал одного, как та сущность внутри него может раздвоиться, ведь он же единое целое... Ведь он же это он... Почему? За что? Ну кружился он себе... ну вылетел с траектории при новом витке спирали, но при чем тут раздвоение? а главное куда теперь раздваиваться? слишком много вопросов, прям абзац вопросов...
Так бы можно было начинать какой нибудь дешевый роман, или наоборот очень дорогой. Но это всего лишь размышления бредущего человека.
Крылья прошли, "автограф" БалаЛаева зажил. Даже скорее зажил своей жизнью, отделился от крыла и приник к эфирному естеству сего мира, что бы проявиться на рубашке некоего Петра Семеновича Столыпина, жена которого заговорилась по телефону и вот, автограф готов.
*За нами север* - Думалось однажды одному известному филантропу - *И да простит нас народ, но мы изберем другой путь*. И да простит нас народ...
Комментариев нет:
Отправить комментарий